June 41st. In the sky of Logoyshchyna

В первые дни Великой Отечественной войны самолеты бомбардировочной авиации Красной армии, наносившие удары по объектам врага в районе Вильнюса, Ошмян и Молодечно, пролетали над территорией Логойского района. Многие из этих самолетов были сбиты в воздушных боях с немецкими истребителями, не вернулись на свою базу и остались на Логойщине навсегда.
29 июня 1941 года из аэродрома Улла, который находился в Витебской области, вылетели звенья бомбардировщиков СБ в составе эскадрилий 128-го авиаполка 12-й авиадивизии с задачей провести разведку в районе Минска и нанести бомбовые удары по наступающим войскам вермахта. 28 июня после кровопролитных боев немцы вошли в Минск, а по дороге Молодечно — Радошковичи — Острошицкий Городок сплошным потоком на восток двигались немецкие войска, танки и автомашины. Летчики выполнили поставленную им задачу и возвращались на свой аэродром. Они пролетали над Логойским районом, когда у них на пути неожиданно появились истребители люфтваффе. Наши бомбардировщики тогда летали без прикрытия своих истребителей, поэтому приходилось вести воздушные бои с немецкими самолетами. Для защиты самолета в составе экипажей летали воздушные стрелки, отражавшие атаки истребителей. Немецкие истребители, зная слабые места бомбардировщиков, парами кружили над ними, стараясь занять выгодную позицию для атаки. Это затрудняло действия воздушных стрелков, отражавших атаки истребителей врага.
Маршрут движения звена скоростных бомбардировщиков, судя по воспоминаниям очевидцев, был вдоль реки Гайна в направлении на Зембин. Навстречу им со стороны Зембина прилетели немецкие истребители и в небе начался воздушный бой. В районе деревни Сутоки Смолевичского района им удалось подбить один из самолетов звена. Весь его дальнейший путь движения до падения в лесу удалось проследить с помощью жителей окрестных деревень, с земли наблюдавших за трагическим поединком в небе. Свидетелем воздушного боя стал Николай Дмитриевич Кранцевич, 1932 года рождения, проживавший в д. Лядо Логойского района: «Мы с мамой в тот день ходили к родственникам в соседнюю деревню Кривая Поляна, недалеко от Суток. Шли назад с Кривой Поляны и вдруг самолеты появились в небе и началась стрелянина. Было два немецких самолета и три наших. Большие двухмоторные бомбардировщики летели со стороны Минска на Зембин. Зеленого цвета они были. Немецкие самолеты летали, кружились над ними. Потом один наш самолет в сторону пошел, дым появился. Один пошел на Лядо, а остальные полетели дальше и скрылись. Пришли в деревню, а там все побежали к самолету. Самолет упал в лес. Хвост за сосну зацепился. Один летчик выпал раньше, ногу сломал, упал в болотце. Двое горели в самолете, кричали страшно. Мы боялись подходить. Кто-то сказал: “Не бойтесь, бомб нет”. Их вытянули. Запрягли коня. Погрузили в повозку, и Новицкий Тимох повез их в Логойск. Он был у немцев в плену в Первую мировую, был в возрасте уже и согласился везти летчиков. Он говорил потом, что одного летчика завез в Логойск в больницу, а двое других умерли по дороге…»
Сбитый самолет отклонился от курса звена влево и, снижаясь, полетел в направлении д. Лядо, жители которой смотрели как над ними пролетает горящий самолет. Они боялись, что он может упасть на дома, но он перелетел деревню и упал в лес, который местные жители называют Волчьи Горы. Из воспоминаний жительницы д. Лядо Александры Афанасьевны Карбанович, 1931 года рождения: «Было это, когда война началась. Было воскресенье, и все бабы и мужчины, поубиравшись, были и сидели на улице. Когда самолет летел через деревню, то уже горел. Он свернул, чтобы деревню не спалить. Самолет упал и лес поломал. Все побегли сразу туда, это под обед было. Мы туда бегали. Папа снимал шапку, воду брал — там лужок был с водой — и давал пить летчикам. Трое было летчиков. Одного спасли и повезли его в Логойск, а в Логойске была врач Анисимова. Она его вылечила и отправила в партизаны. У него нога была сломана. Его завез Тимох Новицкий на коне. На Рудне он побыл, переночевал, а потом в больницу его устроили. Летчик одну ногу сломал и на костылях ходил. Он бороду загодовал и с бородой как старичок ходил. Самолет сгорел, а железо осталось. Люди самолет разбирали, заслонки делали, когда вся деревня сгорела…»
Из Лядо на Логойск тогда напрямую шла лесная дорога на Понизовье, проходила через Рудню и Гостиловичи. Вот по этой дороге и повезли летчиков в Логойск. Это был тяжелый путь, учитывая, что летчики обгорели и каждая неровность дороги отдавала болью во всем теле. Предполагаю, что повозок было как минимум две, так как уложить троих раненных и сильно обгоревших летчиков на одну повозку вряд ли было возможно. Вероятно, с Новицким ехали и другие мужики из Лядо. Называли фамилию Коляга из Лядо. Опросив старожилов в деревнях по пути следования летчиков, подтвердилось, что двое из них умерли от ран и ожогов, но где они похоронены уже никто не помнит. В Рудне жители рассказали, что летчики ночевали в деревне, и один из них очень просил спасти его, мучаясь от страшных болей. До Логойска довезли только одного летчика.
Утром 30 июня 1941 года немцев в Логойске еще не было. Бойцы 288-го полка полковника Кучмистого защищали Логойск и занимали позиции на высотах в районе деревни Малиновка, поэтому летчика успели завести в больницу. Через несколько дней мужчины из Лядо пошли навестить летчика, но в Логойске в это время уже были немцы. Из воспоминаний Фаины Афанасьевны Карбанович, 1928 года рождения: «Папа с мужчинами пошли в Логойск навестить этого летчика. Они пришли в больницу, а там спрашивают: “Вы к кому?” — “Мы к летчику”. А им говорят: “Вы что, с ума сошли? Какой летчик? Летчика уже нету. Уходите, немцы вас арестуют”. Они ушли и не узнали его судьбу…»
В восьмидесятых годах прошлого столетия поиском данных о судьбе этих летчиков занимался руководитель радошковичского поискового отряда «Долг» Вячеслав Бриштен. Прочитав статью о самолете в районной газете, откликнулся еще один свидетель — учитель Виктор Дмитриевич Падунович из деревни Юрковичи Логойского района, который был в тот день у горящего самолета. В своем письме В. Бриштену в сентябре 1989 года он написал: «…29 июня что-то около 17 часов на тройку наших бомбардировщиков, находившихся в воздухе между деревнями Сутоки, Юрьево, Прудище, Езудово, Антополье и Загорье (на границе Логойского и Смолевичского районов) напали немецкие истребители (2 мессера). Я видел, как один из бомбардировщиков загорелся, стал снижаться, чтобы приземлиться на мелкий лес. Но, увы! Они попали на сосонник… Крылья на уровне моторов отломились, тут же выпрыгнул один из летчиков, у которого была обгорелая кожаная куртка, особенно на руках, и простреленная или поломанная нога (в общем он ходить не мог). Оторвался один из моторов, по инерции пролетел 40–50 м и врезался в землю… Сразу я и ребята, которые прибежали, носили этому летчику воду из маленького болотца в шапках, которая быстро вытекала. Он, летчик, попросил нас найти еще 2 членов экипажа… Мы подошли вплотную к горящему самолету и за обгоревшие стропы парашютов вытащили их в бессознательном состоянии. После чего положили летчиков на телеги и отправили в больницу в Логойск. По дороге 2 умерли. Два самолета были подбиты через минут 5–6, по-видимому, из этого звена над деревней Заберезовка (2 км от Ляды)… Упали — один между деревнями Швабы и Рудня (это уже Рудня Швабская) и другой — на лугу…»
Номер авиаполка и фамилии летчиков упавшего возле д. Лядо самолета были установлены в результате поисковой работы Вячеслава Антоновича Бриштена в ЦАМО СССР, благодаря тому, что была известна фамилия выжившего летчика Красильникова. В составе экипажа скоростного бомбардировщика СБ были: зам командира 1-й эскадрильи старший лейтенант Семен Яковлевич Панфилов, штурман лейтенант Дмитрий Михайлович Красильников и воздушный стрелок-радист младший сержант Владимир Иванович Филиппов. С. Панфилов и В. Филиппов от ожогов и ран умерли, а Д. Красильников дожил до Победы. С тех пор в личном архиве В. Бриштена остались фотографии летчиков, которые прислали их родственники. По его сведениям, повозку с летчиками возле Паненской Горы остановили красноармейцы и сказали похоронить там двоих умерших летчиков.
Звено ст. лейтенанта Панфилова отличилось в боях с врагом в первые дни войны. В газете «Красная звезда» вышла заметка, в которой отмечалось, что звеном в воздушном бою было сбито 7 немецких истребителей. За этот подвиг Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1941 года ст. лейтенант Панфилов посмертно награжден орденом Ленина, а лейтенант Красильников орденом Красного Знамени. Из представления к ордену Ленина: «…имеет 10 боевых вылетов, 20 часов боевого налета… При выполнении боевого задания в составе ведущим звено, бомбардировал переправу танков противника. В этом воздушном бою его звено сбило из 8 атакованных истребителей 7. Тов. Панфилов в неравном бою с вражескими истребителями погиб…»
Судьба уберегла Д. Красильникова во время падения и потом в больнице Логойска. Ему подделали документы, и немцы не узнали, что в больнице лечится советский летчик. Большую роль в этом сыграла подпольная группа больницы, в которой были военврач Е. Павлов, хирург М. Анисимова, медсестры М. Тарайковская, А. Захаревич и другие. Они лечили Красильникова и поставили его на ноги. Подпольщики были связаны с отрядом «Большевик» при подпольном Логойском райкоме партии и в августе 1943 года переправили Д. Красильникова к партизанам. В то время в Борисовско-Бегомльской зоне уже действовал партизанский аэродром возле Бегомля, с которого Д. Красильникова переправили за линию фронта. Там вернулся в воинскую часть и снова стал летать. После войны он переписывался со своей спасительницей М. Анисимовой. Из письма Д. Красильникова доктору М. Анисимовой: «Здравствуйте, Мария Наумовна!.. Всегда помню, что спасением своим обязан Вам и всем медработникам Логойской больницы. Понимаю, не просто было раздобыть для меня сначала справку как беженцу из Витебска, а затем и паспорт, но ваши медсестры ни с чем не считались. На основании таких документов многие из нас лечились как гражданские лица. Помните, я выписался 2 февраля 1942 года? При Вашем же содействии меня наняли сторожем в больницу, так как нужен был документ, что я работаю и временно с этим продолжаю лечение. Иначе мне угрожала отправка в лагерь военнопленных. Так что фактически я оставался в больнице до 8 августа 1943 год, до ухода в партизаны… Из партизанского отряда “Большевик” меня перебросили на самолете через линию фронта. Три месяца лежал в госпитале… Теперь работаю по старой специальности…»
В Национальном архиве сохранился документ партизанского отряда «Большевик», в котором написаны данные о Д. Красильникове: «…Красильников Дмитрий Михайлович, 1915 г. р., русский, образование 2 курса института жел. дор. транспорта им. Сталина. Воинское звание лейтенант. Был сбит около Логойска, д. Ляды, лечился в Логойской больнице. Работал при Логойской больнице сторожем. Связь была с отрядом “Смерть фашизму” и Фалей Иосиф… 18.9.43 подпись». В документе написано, что помог ему уйти к партизанам инструктор райкома партии Афанасий Фурс.
На Паненской Горе в Логойске, на мемориальной доске написаны фамилии погибших летчиков С. Я. Панфилова и В. И. Филиппова. Но по какой-то причине они не значится там в паспорте на захоронение. На сайте Министерства обороны указано, что С. Я. Панфилов и пятеро неизвестных солдат похоронены в Гостиловичах, и прилагается паспорт на захоронение. Но опрошенные мной местные жители из Гостилович рассказали, что памятник там символический по всем погибшим в годы войны, а захоронения там не было. С этим вопросом надо еще разбираться.

В 2018 году поисковики научно-исследовательской группы военной истории «Рубон» во главе с Д. Киенко, занимающейся поиском мест падения самолетов, выехали в Лядо и после рассказов местных жителей установили предполагаемое место падения самолета Панфилова. Сразу определить точное место падения не удалось, поэтому были еще выезды. Первоначальную помощь, а затем по сути и поиски — когда не удавалось приехать «Рубону» — проводил местный батюшка, настоятель церкви в Швабах отец Дионисий Снытко — большой любитель военной истории. Помолясь, он приступил к поискам самолета и, с божьей помощью, нашел место падения и много фрагментов сбитого бомбардировщика. Найденные фрагменты самолета позволили Д. Киенко однозначно идентифицировать его как бомбардировщик СБ поздних серий выпуска 1940 года.

Научно-исследовательская группа военной истории «Рубон». 2018 г.
Все свидетели утверждали, что в звене Панфилова в тот день было три самолета. Проанализировав наработанную информацию, сопоставив архивные документы и воспоминания местных жителей, поисковики из группы «Рубон» предположили, что второй самолет из звена Панфилова упал в районе деревни Старый Млын. Особую роль в этом сыграл Дмитрий Бриштен, в то время заместитель руководителя группы. Сопоставив сведения, присланные его отцу в 80-е годы, он высказал обоснованное предположение, что это был самолет из состава звена 128 сбап. Место падения этого самолета в лесу с помощью местных жителей определил отец Дионисий. Поиски группы «Рубон», в которую по сути к тому времени вошел уже отец Дионисий, выявили много мелких фрагментов самолета, 77 лет пролежавших под лесным ковром из дерна и листьев. Невероятным образом отцу Дионисию удалось найти металлические таблички с номерами обоих двигателей. Найти их в земле было очень сложно, тут надо какое-то особое чутье и без помощи свыше, вероятно, не обошлось. Находка оказалась бесценной. Сейчас ведется работа по установлению фамилий членов экипажа старомлынского самолета по найденным номерам двигателей в архиве в Подольске. А вот судьба третьего самолета из звена Панфилова пока неизвестна, но есть предположения и версии, над которыми ведется работа. А тем временем 27 июня 2020 года на месте падения самолета Панфилова по инициативе отца Дионисия, с помощью неравнодушных людей, был установлен и освящен памятный информационный знак. Поиск неизвестных героев войны продолжается.