We remember, we are grateful, we are proud!

Время неумолимо, и все дальше от нас события Великой Отечественной войны. Но оно не в силах стереть в памяти благодарных потомков великий подвиг представителей поколения, преодолевшего невероятные невзгоды и испытания военного лихолетья, подарившего нам Победу!
В нашей работе мы познакомим вас с людьми, судьбы которых, как и многих миллионов советских людей, объединила та война. Каждый из них прошел свой путь дорогами войны, но при этом неизменно демонстрируя яркие примеры стойкости, мужества и патриотизма.
Представляем рассказ нашей первой героини.
Ратушная Татьяна Григорьевна: «Я родилась в России, Тульская область, Ефремовский район. Ранена была. До войны работала на почте. Сначала была телефонисткой, потом помощником начальника и начальником почты, когда его забрали на фронт. Когда меня призвали, я дежурила на почте. Услышала немецкую разведку по связи. Я связь оборвала, вылезла в окно и побежала домой. Возле дома стояла «катюша», были люди из воинской части. Меня стали спрашивать: кто я такая и откуда. Я все рассказала. Командир сказал, что меня можно в разведку брать. Но с собой не взяли, потому что боялись, что я погибну.


Татьяна Григорьевна Ратушная с пионерами УО «Климовичская районная
государственная гимназия имени И. С. Николаева»
Забрали меня в действующую армию в 17 лет. Под г. Ельцом Липецкой области весь класс погрузили, 18 человек, все со школы, вместе с классным руководителем. Налетели девять самолетов — половина эскадрильи — и начали бомбить. Ну, и наша машина на ходу перевернулась, я очнулась, увидела перевернутую машину, вижу, девушки раненые стонут. Я лежу на боку, а из радиатора горячая вода на меня льется. Нас подобрали, и довезли до города на уцелевшей машине. Мы ехали через лес, ни единого дома, ни одного человека, только одни стены остались и печи от домов — всё разбомбили. Нас привезли в лес в блиндажи. Там мы и расположились. Вместе с классным руководителем меня сняли с машины, так как я дежурила на почте. А их всех отправили. Я помогала передавать документы из летного состава для разведчиков, потому что никому не доверяли.
Я прошла всю войну. Прошла с России — города Орёл, Курск, Елец. Потом Украину, затем Пруссию и закончила ее под г. Берлином.
Ходила в разведку. Иду ночью, подскользнусь, упаду, думаю, что снег мокрый, стану подниматься, оказывается, подо мной трупы лежат. И так я пришла в один дом, гляжу, игрушка стоит на колесиках, а на ней мина была. Если бы я дотронулась, то погибла бы.
Еще был такой случай: иду, мокрый снег, завейка, наши прорвали фронт немецкий и вдруг вижу немецкую разведку в белых халатах, они кричат: «Русь, русь». Я легла лицом в снег, а они прошли мимо и не увидели меня.
Война — это очень страшно. Идешь по улице, а вокруг трупы лежат, кровь течет.

Заслуженным уважением в нашем районе пользовался ветеран Великой Отечественной войны Илья Трофимович Федотенко. Его родственники вспоминают:
«Каждый день, довозив разных людей, обнаружила в своей машине орден боевой Славы, который принадлежал Федотенко Илье Трофимовичу.
И в преддверии 70-летия освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков хочется рассказать об Илье Трофимовиче, ветеране педагогического труда, участнике Великой Отечественной войны. Он частый гость нашей гимназии, учитель географии, который учил когда-то наших учителей.
Илья Трофимович родился 25 июня 1926 г. в д. Галичи Климовичского района Могилёвской области. Воспитывался в многодетной семье, которая состояла из 16 человек.
Пережил голод, и холод в период коллективизации в 1941 г. началась война, в 1943 г. 17-летнему юноше соседский мальчик принес повестку, в которой было сказано, чтобы он явился в Климовичский районный военкомат для отправки в армию. При себе было необходимо иметь продукты на 10 дней. Из нашей местности было призвано 16 человек.

Илья Трофимовч Федотенко на встрече с учащимися
УО «Климовичская районная государственная гимназия имени И. С. Николаева»
Илья Трофимович рассказывал:
«Стыдно сказать, в то время даже нечего было обуть на ноги, шли воевать в лаптях.
Я заплакал, обнял мать, зимой пошел пешком из деревни в военкомат г. Климовичи для того, чтобы в дальнейшем идти воевать. Сначала два месяца нас готовили к военным сражениям, а только потом мы пошли в бой.
Помню, как сейчас, вызвали всех бойцов и сказали: «Завтра ваш первый бой! Выступаем в 6 утра».
Я не спал всю ночь (все не спали), вспомнил всех: мать, родных, соседей, близких. У всех попросил прощение за то, что может чем-то обидел кого-нибудь. В мыслях пролетела вся моя жизнь. Было страшно!
И вот 6 часов утра, сильная метель снаряды рвутся, вспышка метров восемь от меня.
Взрыв! И как я оказался в воронке, сам не знаю. Поднялся, когда начало светать, оглушенный, шатаясь, увидел, что наши метров за 600, а рядом много погибших ребят. Поднявшись, меня увидел санитар, который вел красноармейца с перебинтованными глазами, видно, туда осколки попали. Взял меня за полушубок и повел. Одеты мы были очень тепло и хорошо. Говорит: «Вам не туда (так как я стремился на передовую), вам в госпиталь!» Рукав и валенок разорваны, картечь прошла по спине, рука с ногой в крови. Санитар туго перевязал, и я уснул, потому что был в шоке. Проснувшись, отправились в медсанбат, который находился в трехстах метрах от поля боя. Так как я мог только немного передвигаться самостоятельно, то взял с собой красноармейца и отправился в госпиталь. За две недели подлечили и опять отправили на фронт».
Илья отлично учился в школе и был очень аккуратным, поэтому ему постоянно доставались ответственные задания.
Илья Трофимович говорил: «О войне много пишут — это одно, но когда ты являешься свидетелем — это совсем другое».
Всякое было в то время, но при воспоминаниях о тех годах Илья Трофимович едва сдерживал слезы, слезы горечи и печали, слезы страдания и глубокой скорби.
«Помню в Литве, наши завезли пушки за болота, а снарядов нет. Немцы замкнули болота с боков, нужны снаряды. Из нашей роты выбрали ребят покрепче, и я попал туда для того, чтобы доставлять снаряды. Один снаряд — 16 кг, в мешках за спиной, по грудь в болоте, с ассистентами до рассвета, носили снаряды, чтобы прорвать окружение».
Илья Трофимович вспоминал, когда сняли мокрую одежду, то увидели, что от холода посинело тело, опять медсанбат, восстановление и вновь на фронт.
В конце войны И. Т. Федотенко попал в Литве в разведку (эсесовская дивизия № 22), чтобы организовать партизанское движение как в Беларуси. Было сказано: «Замаскироваться в листьях и лежать неподвижно, огонь не открывать, чтобы эсесовцы не заметили».
«Мы лежали с автоматами возле тропинки 1,5 метра, если бы эсесовцы отступили с тропинки и наткнулись на нас, расстрел на месте, в плен они не брали, и не оставляли в живых, а только забирали одежду.
Этот момент мне запомнился на всю жизнь, было страшно, а эсесовцы в черных мундирах все шли и шли…
Когда пришли, рассказали командиру, он удивился: «Как же вы живы остались?!»
Много таких моментов было в моей жизни. Да, война заканчивается, последний день войны был на берегу Балтийского моря».
Илья Трофимович был грамотным и дисциплинированным человеком, поэтому его отправляли, то в разведку, то ставили часовым.
И вот узнали, что к Балтийскому морю, возле паромов должны прорываться немецкие танки, на один паром помещалось до 30 танков, чтобы выйти в Швецию и Норвегию.
«Я в это время стоял в карауле часовым и в ночь между двумя–тремя часами с 8 на 9 мая 1945 г., вижу, идет бой, знаю, что метров 500 стоит танковый полк, но бой идет в воздухе. Тут же по сигналу сообщил дежурному, который стал почему-то приближаться ко мне. Подбежал и давай обнимать меня за шею и целовать, а затем говорит: «Будем жить теперь!!!»
Танкисты первыми получили информацию, о том, что акт о безоговорочной капитуляции подписан. Все выражали эмоции, стреляя из пулеметов, ракетниц, автоматов и прочего оружия, когда я сменился, подошел старшина и говорит «Столы делайте, праздновать будем!» В это время шли немецкие танки, дали нам бой. Мы думали, что все погибнем, но наши самолеты налетели и эти паромы потопили. А потом начали глушить по танкам, и они стали сдаваться в плен. Но наших 56 человек погибло! Мы в пехоте предохраняли, а танкисты гибли, их погибло больше всех.
Хоронили по 10 человек, палатку постелем, положим, опять закроем вторую палатку и т. д. Когда сели за стол, никто не взял ни пить, не есть, рядом же могила метров 70, пошли к ней. Поплакали, редко плакали, жалко, что они недожили один день до победы. Затем по русскому обычаю пошли за стол и помянули их».
Рассказывая об этих событиях, Илья Трофимович не сдержал дрожь в голосе, затряслись руки. Ему было очень сложно продолжать свой рассказ. Я и мои учащиеся плакали, когда слушали его.
«После войны меня комиссовали, и я вернулся в свою родную д. Галичи.
Помню, как сейчас, прошел лесок, подымаюсь на гору, а там 12 дворов стоит, заплакал, какая радость, вернулся через 4,5 года.
Женщины мне рассказывали: «Мать корову выгоняла и увидела на бугорке, что солдат идёт, а лица невидно». Возле домов женщины обсуждалі, чей идет, я ведь в форме, возмужавший, узнать сложно. На меня и похоронки получали, что убит. А я шел по дорожке, а потом повернул на тропинку к нашему дому. А женщины стояли и говорят: «Мать, только он идёт, только Ильюха идёт!!!»
Она бежала навстречу мне через картошку, упала три раза, подбежав, обняла за шею.
Пришёл я больной, разбитый, что делать буду, чему учиться. Иду по деревне Тутарёвка, газету не выпишешь, не почитаешь, книг нет, вижу в канавке, лежит газетка «Коммуна районная», мокрая, достаю, читаю в г. Кричеве открываются курсы для учителей начальных классов, с указанием какие экзамены необходимо сдавать. А у меня справка лежит после окончания 8 классов. Справочку достал, заявление написал и пешком понес в г. Кричев. Приняли документы мои. В один прекрасный день, когда играл со своими двумя сыновьями, жена мне говорит: «Пришло письмо!»
А сам читать боюсь, открываю, читаю: «Вам необходимо явиться на экзамены». Опять в солдатской форме пошел пешком в г. Кричев. Пока дошел, опоздал, а молодая студентка, принимавшая экзамен, говорит: «Я у вас, солдат, экзамен принять не могу».
Думаю, что делать. Я к директору. Тот посмотрел на меня и говорит:
— Иди сюда.
Там грядки копали. Спрашивает:
— Это что за растение?
Я понюхал и готвечаю:
— Мята.
— Молодец, разбираешься. Вот веточку оторви и сделай настой, в раз охмелеешь. А что ты хотел?
— Я опоздал на экзамены, шел пешком… Надо ваше разрешение, чтобы дали возможность поступать.
— Иди, скажи, чтобы приняла экзамены, я приказал.
У Ильи Трофимовича приняли экзамены, так он стал обучаться в течение 5 лет на этих курсах (считалось как училище). На учебу ходил пешком, не было кому его возить.
Раньше, пока не окончишь курсы, в институт не принимали (доучившись, считалось, что после 8 классов завершил 10-летку).
Стал работать преподавателем физической культуры в д. Недведь.
«И как-то встречаю друга, который учился со мной в педучилище, а он мне говорит: «Наши парни уже в институте учатся. Иди и ты подай заявление».
Я собрал документы и поехал в г. Могилёв поступать заочно в институт имени Кулешова на географический факультет. Преподавал географию до завершения института. Окончив институт, один год проработал заместителем директора по воспитательной работе, и предложили пойти директором школы в родную Галичскую школу, в которой сам учился. Долго сомневался, боялся, что не смогу, подведу своих учителей, которые меня учили.
Согласия я не дал, смотрю, на мое место уже прислали человека, но через два месяца был назначен на должность директора школы. В этой школе я проработал в должности директора 10 лет до своей пенсии.
Вот как прошла моя жизнь. Хорошо, что сейчас мирно и спокойно, и не надо войны. Войну вспоминаю часто, просто жуть».
У Ильи Трофимовича Федотенко два взрослых сына жену и мать своих детей он потерял очень рано. Вторая супруга, врач, с которой он продолжил свою жизнь до сегодняшних дней».

Гордостью семьи Рыбаловых является ее представитель, участник Великой Отечественной войны Фёдор Филиппович Рыбалов. Его дочь Наталья вспоминает:
«Рыбалов Фёдор Филиппович родился 20 августа 1926 г. в д. Рыбалово Кривошеинского района Томской области. Вырос в семье Филиппа Мироновича и Варвары Васильевны Рыбаловых. У него было две сестры — Галя и Мария.
Детство прошло в сельской местности, родители работали в колхозе животноводами. Семья была со средним достатком. Держали свое хозяйство, выращивали овощи, а дети помогали родителям.

Закончив семь классов, Фёдор Филиппович поступил в училище, в котором продолжил учебу по специальности тракториста, и, получив права, работал в колхозе по специальности.
Летом 1943 г. в возрасте 17 лет был призван на фронт. Воевал танкистом. Рассказывал о великой битве на Курской дуге, где произошло самое крупное танковое сражение, в котором погибло очень много наших солдат и офицеров. Несмотря на это Советская Армия смогла выстоять и под большим напором погнала фашистских захватчиков в сторону г. Берлина.
Еще рассказывал об освобождении белорусских городов: Осиповичей, Пуховичей, Новогрудка, Пружан, Бреста. За освобождение Осиповичей был награжден орденом Красной Звезды за особо важное задание. Их танковая бригада не уступила немцам близлежащие населенные пункты.
Освободив Беларусь советские войска продвигались к г. Кёнигсбергу (теперь — г. Калининград). Здесь тоже проходили сильные бои. За взятие этого города Фёдор Филиппович был награжден медалью «За взятие Кёнигсберга».
Так, наши войска гнали немцев с оккупированных территорий и дошли до г. Берлина. Воины оставили свои имена на стенах Рейхстага. Когда закончилась война, все очень радовались победе.
После войны Ф. Ф. Рыбалов служил на китайской границе танкистом. Отслужив положенный срок, вернулся к себе на родину, где продолжил работать трактористом на комбинате строительных материалов на гусеничном тракторе «Т-100».
В 1949 г. познакомился с нашей мамой Екатериной Максимовной Семченко.
Наша семья была многодетной: родители воспитали четверых детей. Три сына пошли по стопам отца — трудятся трактористами, а я работаю в торговле.

а	б

Ф. Ф. Рыбалов с семьёй: супругой Екатериной Максимовной (а) и сыновьями (а, б)
В коллективе Фёдор Филиппович всегда пользовался уважением, был награжден юбилейными медалями.
Ф. Ф. Рыбалов в связи с болезнью рано ушел из жизни — в возрасте 54 лет.

Ветеран Великой Отечественной войны Владимир Иванович Савченко рассказывает:
«Родился я 15 декабря 1925 г. в д. Ледешня Климовичского района Могилёвской области. В октябре 1943 г., когда мне еще не было 18 лет, призвали в ряды Советской Армии воевать против немецких захватчиков. С октября 1943 г. по июнь 1944 г. на р. Проня Могилёвской области стоял советско-германский фронт, и меня направили воевать туда. К месту назначения в сопровождении военного мы шли пешком — через Климовичи, Кричев, Чериков. Шли в своей одежде, без оружия. По прибытии нас распределили по подразделениям. Я попал в пехоту. Винтовки нам выдали, а форму — нет. Так, в домашней одежде, я и пошел в свой первый бой. Осень 1943 г. была очень дождливой. Проня хоть и небольшая речка, но с болотистыми берегами. На противоположном берегу противник создал глубокоэшелонированную оборону: несколько линий траншей, соединенных ходами сообщения, вперед были вынесены пулеметные площадки; перед передним краем несколько рядов проволочных заграждений. Вдобавок — сплошные минные поля.
Немцы находились на возвышенности, и долина р. Прони почти везде просматривалась как на ладони. У врага было преимущество и в технике, и в артиллерии. А наши тылы отстали, не хватало вооружения. Командование спешило взять рубеж быстрее, любой ценой. В бой бросали необстрелянных новобранцев.
Я несколько раз ходил в атаку. И вот как-то утром наша артиллерия начала артподготовку. Она была короткой, и мы — по наведенной саперами переправе — поднялись в атаку. Бежали под немецким обстрелом. Удалось сходу выбить фрицев из первого ряда траншей и закрепиться на противоположном берегу. Немцы, конечно, постарались вернуть позиции, стали контратаковать. Разорвавшейся рядом миной я был ранен в ногу. Младший лейтенант сказал: «Иди в санчасть!» И я потянулся — где на ногах, где ползком, из последних сил, превозмогая боль. Во рту пересохло. На переправе зачерпнул из реки воды — она была кровавой.
В полевом госпитале мне сделали операцию, вынули осколки. Там я лежал несколько дней (госпиталь — большая палатка, постель — из лапника: тут тебе и кровать, и подушка, и одеяло — все из ельника). Потом на машинах нас доставили в Климовичи, как раз на 7 ноября. Госпиталь располагался в здании нынешнего колледжа. Через неделю отправили в военный госпиталь в г. Клинцы Брянской области. Здесь я пробыл до весны. Раны не заживали, оперировали повторно. Наконец, все обошлось благополучно, и в апреле 1944 г., уже эшелоном, я снова ехал на фронт — на р. Друть.
Как-то так получается, что вторая река, которую мне пришлось форсировать, очень была похожа на первую: она тоже сравнительно небольшая, и тоже на нашем участке фронта местность вдоль берегов была болотистой. До июня 1944 г. шли, как их называли, бои местного значения. Делали вылазки наши разведчики, велась перестрелка. Мне выдали противотанковое ружье. Вторым номером был парень из Курской области. Мы с ним очень сдружились. С 24 июня 1944 г. началась Бобруйская операция. На рассвете этого дня залпы гвардейских минометов открыли артиллерийскую подготовку. Занимаемая противником территория покрылась сплошными разрывами мин и снарядов. Тяжело ревела дальнобойная артиллерия. Казалось, на той стороне не останется живого места. Под летящими минами и снарядами саперы продолжали работы по наведению переправ через р. Друть. Два часа шла канонада. И вот наша дивизия вместе с другими частями поднялась в атаку. Утром был большой туман, низкая облачность, поэтому самолеты не летали, и мы наступали без прикрытия с воздуха. А немецкая сторона ожила, фашисты открыли ожесточенную стрельбу. Значит, не все перемолола огненная мясорубка. С нашей стороны было много жертв, гибли люди, тонула техника, орудия. Сейчас, как подумаю, — жутко! А тогда бояться было некогда. Скорее — вперёд!
Наша дивизия завладела первой линией траншей противника, дальше продвигаться не могла из-за сильного вражеского огня. Тогда вновь помогла артиллерия. Мы пошли вперед и с боем овладели второй линией траншей. Каждый метр давался нам трудно, не говоря уже о километрах. Было трудно еще и потому, что перед началом наступления несколько дней шли дожди, и без того болотистая местность стала вообще труднопреодолимой. Нелегко было передвигать пушки с помощью подручных средств, а более тяжелая артиллерия оставалась на том берегу и с продвижением пехоты все дальше вглубь менее эффективно подавляла вражеские огневые точки. Нам непросто было взламывать глубокоэшелонированную оборону немцев. К тому же те не только оборонялись, но и совершали различные маневры, переходили в контратаки.
И все же мы взломали оборону противника и на его плечах, уже быстрыми темпами, подошли к г. Бобруйску. По пути пришлось форсировать еще небольшие речки. 30 июня наша дивизия вела бои на подступах к городу. Вместе с другими частями II Белорусского фронта мы устраивали немцам знаменитый Бобруйский котёл. Хочу сказать, что Березина — река значительно серьезнее первых двух. Форсировать ее тоже было непросто. Но все-таки благодаря хорошей работе саперов и огневой поддержке наша дивизия переправилась через реку. После освобождения этого крупного города наша часть продолжила наступление — через Брестчину на Польшу и до Германии.
Битва за г. Кёнигсберг была решающая в войне. Немцы тоже это понимали, поэтому очень хорошо готовились к этой битве. В г. Кёнигсберге была крепость, в которой как раз и укрепились немцы. В крепости и на подступах к ней были возведены укрепления полевого типа. На этой позиции насчитывалось 15 фортов с артиллерийскими орудиями, пулеметами и огнеметами, связанными единой огневой системой.
Каждый форт был подготовлен для круговой обороны и фактически являлся крепостью с гарнизоном 250–300 человек. В промежутках между фортами размещалось 60 дотов и дзотов. По окраинам города проходила вторая позиция обороны, включавшая каменные здания, баррикады, железобетонные огневые точки.
Третья линия обороны опоясывала центральную часть города, имея крепостные сооружения старой постройки. Подвалы больших кирпичных строений были связаны подземными ходами, а их вентиляционные окна приспособлены под амбразуры. В крепости были подземные склады и арсеналы. Словом, в г. Кёнигсберге были созданы все условия для длительной обороны.
Артиллерийские подразделения начали обстреливать крепость 2 апреля, но 6 апреля 1945 г. для г. Кёнигсберга наступил ад. Советская артиллерия обрушила на крепость лавину огня, сметая укрепления противника. Около полудня штурмовые части начали наступление. Немцы тоже сражались отчаянно, цепляясь за свои позиции, но к исходу дня советским частям удалось продвинуться вперед и перерезать железную дорогу Кёнигсберг–Пиллау. Меня ранило в этом бою, и я опять попал в госпиталь. Потом мне рассказывали мои однополчане, что решающим днем штурма стало 7 апреля. После падения Шарлоттенбурга немцы провели серию контратак, пытаясь переломить ситуацию. В бой были брошены все имеющиеся резервы. Несмотря на это, к вечеру части Красной Армии продвинулись вперед и заняли 130 кварталов. Под контроль советских войск перешла северо-западная часть города.
Многие немцы стали понимать, что сражение проиграно. Не обращая внимание на приказы командования, немецкие солдаты начали сдаваться. 9 апреля немцы полностью сдались в плен.
Я после ранения остался еще служить в г. Пиллау до 1948 г., затем вернулся домой. Меня наградили медалями «За Отвагу», «За боевые заслуги» и орденом Славы III степени.

Большинства героев нашей работы уже нет с нами, но мы представители сегодняшних поколений, которым вы подарили счастье жить, будем свято хранить в наших сердцах и наших делах память о том героическом времени, о Великой Победе: «Никто не забыт и ничто не забыто…»